Стихи и лирика на Я-пою Добавить стих

Я иду налегке, позади километры

И старых сомнений разорванный круг.

Провожают меня легкокрылые ветры,

И каждый – попутный, и каждый – мне друг.

Так иду не спеша, никуда опоздавший.

На душе – то тревога, то мир и покой.

И дорога уводит всё дальше и дальше,

От начала начал устремляясь рекой.

Дорога вдаль и вдаль идёт,

И не кончается как будто.

Я точно знаю наперёд:

Там только жизнь, там только чудо.

Дорога вдаль и вдаль идёт,

И Небеса – путеводитель.

На благо всё, что принесёт

Моя дорога – мой учитель.

Я иду налегке, позади уже годы –

Бессонные ночи, беспечные дни.

Кружат голову грёзы и запах свободы.

И пугают ожоги, но так манят огни.

А забота моя: с души камни снимая,

Оставлять вдоль дороги, как отметки пути.

Порой оступлюсь, но себя убеждаю

Отдышаться немного и дальше идти.

Дорога вдаль и вдаль идёт,

И не кончается как будто.

Я точно знаю наперёд:

Там только жизнь, там только чудо.

Дорога вдаль и вдаль идёт,

И Небеса – путеводитель.

На благо всё, что принесёт

Моя дорога – мой учитель.

Люди сделаны из людей,

Чьей-то жизни и ГМО.

Авантюра среди идей –

Поиски себя самого.

На вопросы искать ответ –

Авантюра, ни дать, ни взять.

Выручают от разных бед

«Отче наш» или «твою мать».

Люди ли, люди мы? Или не мы?

Люди мы или не мы?

Люди, мы люди? Мы или не мы?

Люди мы или не мы?

Люди движутся кто куда,

Мотыльками летят на свет,

Ловко прячутся от себя

И теряют на всё ответ.

Сможет время за всех решить.

А может, время решать быстрей?

Каждый любит на свете жить.

Но кто же любит любить людей?

Люди ли, люди мы? Или не мы?

Люди мы или не мы?

Люди, мы люди? Мы или не мы?

Люди мы или не мы?

Сберегла меня моя дорога

От себя же самого.

Страха было много.

Что осталось от него?

Разойтись на части света,

Налегке отправиться домой.

Помнит все мои секреты

Небо надо мной.

Для кого всегда судьба – диктатор,

Для меня она – диктант.

Напишу когда-то,

Если не пропил талант.

Отворятся двери в лето,

Прозвенит звонок, и – выпускной.

А пока немного света

Дарит небо надо мной.

Вечный Кронос.

Всепоглощающий Кронос.

Всепобеждающий Кронос.

Всепорождающий Кронос.

Я слышу: дышит Кронос,

Всепорождающий Кронос,

Всепобеждающий Кронос,

Всепоглощающий Кронос.

Незримо шествует Кронос,

Всепоглощающий Кронос,

Всепобеждающий Кронос,

Всепорождающий Кронос.

Вечный Кронос.

Всепорождающий Кронос.

Всепобеждающий Кронос.

Всепоглощающий Кронос.

Кронос.

Дети чумы – веры затмение,

Кто из вас помнит песни рождение?

Душам голодным – зрелищ и хлеба.

Так высоко синее небо.

Синее небо над серыми крышами.

Песня кричала, её не услышали.

Двери закрыли, захлопнули ставни,

Напрочь забыли, кем были недавно.

А песня кричала, звала, умоляла…

Кто-то в песок, кто-то под одеяло

Голову спрятал, сомненья копя.

Так предавали люди себя.

Дети чумы – моё поколение,

Кто из вас видел песни рождение?

Души тошнит от зрелищ и хлеба.

Плачет над нами синее небо.

Какое там «солнцу в глаза»?!

Мне холодно, жутко, темно.

Я устал, не пойму – от чего.

Может быть, от себя…

Куда там «идти налегке»?!

Мне хочется только покоя.

Но как ненавижу его я –

Он губит меня.

А жизнь-колесо потихоньку скрипит –

Мифический аттракцион.

И всё – кристально чистая ложь,

Так говорил Боконон.

По колено, по уши, по локоть –

Всё собою пытаемся мерить.

И ни в Бога, ни в чёрта не верить,

Пока не узрим.

Я смотрю на весь этот бред,

И мне холодно, жутко, темно.

Что-то важное было дано,

Но остался лишь дым.

А жизнь-колесо потихоньку скрипит –

Мифический аттракцион.

И всё – кристально чистая ложь,

Так говорил Боконон.

Смыслы, как джинсы, затёрты и порваны.

Распределили в мире всё поровну:

Кому-то – права, а кому-то – обязанности.

Жизнь коротаем в стычках и в праздности.

Сами себя лечим горькой настойкою,

Спились давно уже самые стойкие.

Шепчут на ухо любезные черти.

Где-то и я в этой всей круговерти –

Крейсер на якоре, пёс на цепи…

Но кто-то внутри мне сигналит: «Не спи!»,

Путь указуя тайными знаками.

Я ж заблудился меж прочими всякими.

Неоднозначно всё, что я вижу.

Лестница в небо уводит всё ниже.

Жизнь по расчёту – нелепейший путь,

Но, проще не думать, проще уснуть.

Можно забыть и забыться на дне,

Но кто-то неспящий вещает во мне,

Напоминает забытые тайны

И что случайности все неслучайны.

Он полон ответов и полон ответственности,

Нетрадиционной ориентации на местности,

Неофициальных взглядов на историю,

Себя мне транслирует, и ему вторю я.

Солнце в зените – жаркая ртуть.

Мой, не спеша, продолжается путь.

Пройдено сколько, да кто б мне сказал,

Что приобрёл я, что потерял?

Я никогда не плевал против ветра.

Я бы посмел, да не чувствую ветра –

Воздух разрежен, боюсь задохнуться.

Боже мой, сколько раз я пытался проснуться.

Слышу, как тихо скрипит карусель.

Лёд равнодушья и лица друзей,

Нервная дрожь и томящий покой.

Где я? Куда я? Кто я такой?

Я проводник, а вернее посредник.

Я дорога в себе и сам в себе пленник.

Что будет дальше – знать не желаю.

Я наблюдатель, я созерцаю.

Я могиканин, последний, оставшийся

В маленькой комнате мной провонявшейся.

Справочник снов, вопрос на странице:

Крейсер «Аврора», что тебе снится?

Горечь и кайф, да всего будет в меру.

Я не из тех, кто вдохнёт стратосферу.

Мой крейсер, ржавея, стоит у причала.

А может быть стоит начать всё сначала?

Нет!

Я смотрю на бессильные руки,

Вспоминаю былую усталость.

Вспоминаю, как страх пел на ухо,

Но на сердце лишь эхо осталось.

Да, на сердце блуждают остатки

Той тоски, что поила собою,

Угощала меня так несладко,

Но готовила к новому бою.

Проявлялись далёкие звёзды

В хороводе сомнений, мечтаний.

Мой рассвет не такой уж и поздний.

Мой закат не такой уж и ранний.

Всё пройдёт. Как всегда. Это тоже.

Жизни дни, как страницы рассказа.

Мне открылось, что я – нечто большее,

Чем кусок третьесортного мяса.

Убеждай меня снова и снова,

Что одержана плотью победа!

Но за духом последнее слово,

И «Азъ есмь!» – моё новое кредо.

Если б я был приблудным котёнком,

Я б уснул у тебя на коленях;

И лежал безмятежно и кротко,

Утопая в своих сновиденьях.

Как погладишь по шёрстке облезлой,

Я растаю под тёплой ладонью.

Позабуду тогда всё на свете,

Я ж и нынче немногое помню.

Но сейчас мне б собрать свои силы.

По привычке один засыпаю.

Ты же счастлива, просто и мило,

С кем-то лучшим, я верю, я знаю.

Ах, если б я был приблудным котёнком,

Я бы спал у тебя на коленях.

Все мужчины немного котята,

Все мы – сраные кошкины дети.

Я снова светел; глотая ветер, дышу весною.

Я снова в силе; под слоем пыли взошёл травою.

И будет так, пока я – дурак не забуду слово.

И будет взлёт, он меня порвёт и излечит снова.

Нынче правит весна, я не смею перечить.

Свои крылья она мне приладит на плечи,

Пробудив ото сна.

Нынче правит весна.

Светлее лица, и колесница по небу катит.

Теплом отмечен, пойду навстречу, коль силы хватит.

И будет так, пока зреет мак каплей крови алой.

И будет взлёт, и весна поёт, но её мне мало.

Нынче правит весна, я не смею перечить.

Свои крылья она мне приладит на плечи,

Пробудив ото сна.

Нынче правит весна.

Спи, моя радость, усни!

В доме погасли огни,

Русалки уснули в пруду,

Черти уснули в аду.

Полная в небе Луна –

Выпей, как сому, до дна.

Дремлет полуночный край,

И ты поскорей засыпай!

Спи, моя радость, усни!

И за собой утяни,

Прямо на самое дно

Всех неразгаданных снов.

Сны тебя любят, губя.

Только кричи про себя –

Боже, спаси-сохрани…

Спи, моя радость, усни!

Как во тьме одиночества призрачный свет,

Я придумал тебя, ты – лишь сон, тебя нет.

Прикасаешься нежно опереньем своим,

Тишины не нарушив, просто молчим.

И пусть холодно было, и пусть будет не раз,

Ты же рядом со мною, ты так близко сейчас.

Я услышу твой пульс, он сольётся с моим.

Обними меня крыльями – и улетим.

Обречённый упасть, не боюсь высоты.

Иллюзорен весь мир, иллюзорна и ты.

Обними меня крыльями – и станем одним.

Но лишь стоит коснуться – ты растаешь как дым.

Я люблю, когда в доме темно.

Темнота расширяет зрачки.

Изменяется мир. Тишина и покой,

И становятся мысли четки.

Я так люблю, когда в доме темно,

И электрический свет исчезает, как солнце.

Лишь луна бледным ликом в оконце,

Когда в доме темно.

Я люблю, когда в доме темно.

Есть возможность быть просто собой.

Мой театр откровений играет, пока

Не укутает сон пеленой.

Я так люблю, когда в доме темно,

И электрический свет исчезает, как солнце.

Лишь луна бледным ликом в оконце,

Когда в доме темно.

Осеннее солнце, октябрьский полдень,

Кирпичные стены, ряды гаражей.

И что я забыл, сам себе непонятный,

В сети этих улиц, дворов, этажей?

Как будто прощаясь, а может прощая,

Смотрю сквозь своё отраженье в стекле

На всё, что я здесь нахожу и теряю.

И мысли, и силы мои на нуле.

В этом городе сером, в этом городе грязном

Я почувствовал осень, я узнал её запах.

Я вдыхаю октябрь и воздух осенний,

Слава Богу – не первый, дай Бог – не последний.

В надежде узнать глаза полные света,

Ищу меж людей, но, увы – ничего.

Прохожих заботами сумки набиты,

И каждый в них видит себя самого.

А с деревьев неспешно листва облетает

Под лёгкими ветра порывами вниз.

И я, заблудившись в себе, созерцаю

Такой вот невинный осенний стриптиз.

В этом городе сером, в этом городе грязном

Я почувствовал осень, я узнал её запах.

Я вдыхаю октябрь и воздух осенний,

Слава Богу – не первый, дай Бог – не последний.

Крутится моя карусель –

Вечная дорога по кругу.

Всё летит вдогонку друг другу.

Крутится моя карусель.

Крутится моя карусель –

Мой аттракцион сновидений,

Хоровод надежд и сомнений.

Крутится моя карусель.

Миру будто крышу снесло,

Посрывало двери с петель.

Наплевать, и всем им назло

Крутится моя карусель.

А вокруг меня канитель,

Ветру подставляю лицо.

Крутится моя карусель –

Чёртово моё колесо.

Крутится моя карусель.

Жду за поворотом чего-то,

Только нет конца повороту.

Крутится моя карусель.

Крутится моя карусель.

Скрипнув, колесо обернётся,

От чего бежал, то вернётся.

Крутится моя карусель.

Миру будто крышу снесло,

Посрывало двери с петель.

Наплевать, и всем им назло

Крутится моя карусель.

А вокруг меня канитель,

Ветру подставляю лицо.

Крутится моя карусель –

Чёртово моё колесо.

Крутится моя карусель,

Жернова её тихо стонут,

Перетрут меня и умолкнут.

Крутится моя карусель.

Крутится моя карусель,

И не повернуть, не вернуться,

Не остановить, не проснуться.

Крутится моя карусель.

Миру будто крышу снесло,

Посрывало двери с петель.

Наплевать, и всем им назло

Крутится моя карусель.

А вокруг меня канитель,

Ветру подставляю лицо.

Крутится моя карусель –

Чёртово моё колесо.

Как по сердцу моему

Скачет чёрная орда.

Не сбежать мне от себя

И не деться никуда.

Стрелы, копья да глаза

У кочевников остры.

Пронесутся по душе,

Разожгут свои костры.

У них кони холёные, клинки оголённые –

Да против меня, всё против меня.

Не плачут, не крестятся, ликуют и бесятся,

Да просят огня, да просят огня.

У них стрелы калёные, нагайки плетённые –

Да против меня, всё против меня.

Ликуют и бесятся ножи-полумесяцы,

Да просят огня, всё больше огня.

Всё окутал горький дым,

На душе костров следы.

Полегла моя трава

Под копытами орды.

Да негоже причитать,

Я ж их сам сюда впустил.

Как с ордою совладать?

Где таких набраться сил?

У них кони холёные, клинки оголённые –

Да против меня, всё против меня.

Не плачут, не крестятся, ликуют и бесятся,

Да просят огня, да просят огня.

У них стрелы калёные, нагайки плетённые –

Да против меня, всё против меня.

Ликуют и бесятся ножи-полумесяцы,

Да просят огня, всё больше огня.

Неизбежно, шаг за шагом, следов не оставляя,

По дорожке, что уводит, извиваясь и петляя.

По дорожке, по тропинке, сквозь путы на пути,

Через перевалы прямиком в объятия твои.

Здравствуй, здравствуй, забирай и властвуй.

Облик твой ужасный и черепа на поясе.

Здравствуй, здравствуй, ты моё лекарство.

Это не напрасно, ничего, малыш, не бойся.

Было сладко, стало больно, да кто об этом знает.

Я живее всех живых, иное роли не играет.

Было больно, стало сладко, и я подобен Богу,

По протоптанной дорожке приближаюсь понемногу.

Здравствуй, здравствуй, забирай и властвуй.

Облик твой ужасный и черепа на поясе.

Здравствуй, здравствуй, ты моё лекарство.

Это не напрасно, ничего, малыш, не бойся.

Осень ржавеет рыжестью лисьей.

Стайки безжизненных бабочек-листьев

Ветром разносятся, тихо порхая.

Так холодов приближается стая.

Ветер в серьге свистит о свободе.

Я не один, но в единственном роде, –

Так мне казалось и кажется снова.

Радость и боль – моих песен основа.

Птицы на ЛЭП – словно ноты на стане.

В этой мелодии кода настанет

Взмахами крыльев, и всё разлетится…

Знаками полнится жизни страница.

Небо открыто от края до края.

Солнце, осенним лучом озаряя,

Слепит, чтоб видел не только глазами

Все чудеса, что свершаются сами.

Кто дробил время на равные части?

Осень у календаря не во власти.

Снова звучит во мне старая фраза…

Небо взирает голубоглазо.

Время уходит, и я понемногу.

Сею покой, пожинаю тревогу,

К пошлому «дай» низведя все молитвы.

Жизнь моя – ржавое лезвие бритвы.

Время рисует узоры на коже,

Путь устилает вопросами… Боже,

Воин ли я среди чистого поля?

Где моя вера, а где Твоя воля?

Старинный город

Огнём и солнцем опалён.

Ты был разрушен,

И вновь из пепла возрождён.

Священный образ,

Народы, войны и песок.

Ведёт дорога

Навстречу солнцу – на восток.

Мне снится Иерусалим,

В небе – огонь, в кадилах – дым.

Мне снится Иерусалим.

Я вижу странника, и я иду за ним.

В пыли дорога,

Но не останется следов.

Путей так много,

И я, быть может, не готов.

Неразличимы

Порою солнце и луна.

У пилигрима

Дорога есть всего одна.

Мне снится Иерусалим,

В небе – огонь, в кадилах – дым.

Мне снится Иерусалим.

Я вижу странника, и я иду за ним.