Часть I

     Я заперт. Этот куб из 4 стен раздражает и не выпускает меня. Я хочу вырваться, выйти отсюда, но одному мне никак не выбраться. Это тюрьма, скованная психологическими замками. Если открыть окно, то легко можно дотянуться до тех самых задворков созвездий. Тяжёлая дверь скрипит, но кое-как открывается. Выходи, что же тебе мешает? Но я опять поспешно запираю дверь и окна, смотрю в замочную скважину, как будто я на свободе, а кто-то там, на другой стороне, скован рутиной и прочими монотонными вещами, которые, естественно, кажутся мне бесцветными. Мне столько раз помогали, некоторые персоны даже попытались достучаться до меня, но в ответ получали неблагодарную тишину. Именно в эти моменты мне казалось, что нет ничего громче стука в дверь и звука настенных часов. Даже часы предательски давали знать, что внутри кто-то есть (кто-то же заводит их каждый раз), но открыть дверь так никому и не удалось.
     Когда шум прекращался, когда уже не было слышно последних уходящих шагов, то можно было снова раскинуть мысли по комнате. В порыве какого-то воодушевляющего вдохновения я швырял ими направо и налево, рвал страницы и листы, чтобы не упустить ни одной мысли, чтобы снова швырнуть их в какой-нибудь из углов. Я бы не сказал, что все мои мысли были правильными, но они были моими, поэтому, исчерпав всё то, что мне предоставили, я пытался собрать их воедино из раскиданных по комнате остатков созидания. Я сел за стол и начал их поверхности изучать много раз, надеясь найти что-то новое и неузнаваемое. И все эти попытки так увлекали меня, что с каждым новым воспроизведением мыслей мне становилось всё хуже и хуже: я напрочь забывал о том, что ко мне кто-то снова приходил и снова стучался, я больше не слышал хода часов, не задумываясь даже, что время могло остановиться для всего, что находится в этой комнате. Всё, что у меня оставалось - это бесконечно повторяющиеся мысли, которые приносили то радость от того, что я их нашёл, то какое-то непонятное чувство, синтезированное из грусти, безразличия и невероятной усталости, что приходило ко мне не столько от своих трудов, сколько от конвертов, доставляющихся извне от самых близких людей. В некоторых из них были фотографии, счастливые фотографии, от которых мне становилось радостно и тяжело одновременно, в других можно было найти ответы на мои письма, которые были чуть более содержательными, нежели ответы на них. Мне казалось иногда, что некоторые письма вообще адресовались не мне, внутри были чужие фотографии и письма, словно на почте закралась небольшая ошибка, но почерк узнаваем, поэтому я просто откладывал эти конверты до лучших времён. Содержание некоторых посылок было настолько интригующе и загадочно-странно, что я даже не стал изучать и открывать их, опасаясь, что там может быть либо что-то неприятное для своего внутреннего спокойствия, либо очередное письмо, прошедшее сквозь меня. Но всё это всё равно протаскивало меня через всю комнату, чтобы дать понять, что всё не так просто, как хотелось бы мне. Я в очередной раз попытался выйти самостоятельно, но силы покинули меня ещё за столом, поэтому я поволок своё тело до кровати, чтобы в следующий раз с новыми силами открыть эту чёртову дверь.